[html]<br><div style="margin: auto"><div class="t1title1"><div class="t1title2">

Северус Снейп

</div></div><div class="t2body"><div class="t2stuff"><table width="100%" cellspacing="1" cellpadding="1"><tr><td align="center" valign="top" width="35%"><div class="t1">– полное имя –</div><br>

Severus Thobias Snape

</td><td align="center" rowspan="2" width="30%"><img src="https://i.imgur.com/GLwdmQC.jpg" width="150"></td><td align="center" valign="top" width="35%"><div class="t1">– годы жизни –</div><br>

9.01.1960, 19 лет

</td></tr><tr><td align="center" valign="top" width="35%"><div class="t1">– статус крови –</div><br>

полукровка

</td><td align="center" valign="top" width="35%"><div class="t1">– образование –</div><br>

Хогвартс, Слизерин'78

</td></tr><tr><td align="center" width="100%" colspan="3"><div class="t1">– занятость –</div><br>

Штатный зельевар и подмастерье аптекаря в "Аптека Малпеппера".<br>
Пожиратель смерти с октября 1978 г.

<br></td></tr></table></div><div class="t1container"><div class="t1tabs"><div class="t1tab"><input type="radio" id="t1tab-1" name="t1tab-group-1" checked><label for="t1tab-1">основы</label><div class="t1content"><div class="t1stuff1"><div class="t1h2">семья</div><div class="t4">in our family portrait we look pretty happy, we look pretty normal</div><br>

Тобиас Оливер Снейп – отец, маггл, безработный. В прошлом был вокалистом и гитаристом рок-группы l'Art Noir, которая по итогу распалась после нескольких лет из-за отсутствия адекватного менеджмента и зависимости участников от алкоголя/запрещенных веществ. Умер в 1978 году от передозировки амфетамина.<br><br>

Эйлин Октавия Снейп (в девичестве Принц) – мать, чистокровная ведьма, постоянно меняет работу. Депрессивная, ранимая и весьма наивная женщина, до сих пор ведущаяся на проблески адекватности у мужа. Колдует весьма посредственно, а вот зелья варит превосходные, чему и сына научила.

<br><br><div class="t1h2">имущество</div><div class="t4">statues&empires are all at your hands, water to wine and the finest of sands</div><br>

Волшебная палочка: акация, жила дракона, 13 дюймов, в меру гибкая. <br>
Собственный набор инструментов для зельеварения: несколько котлов, щипцы, ножи, давилка, весы, склянки, мензурки и реторты. Продуманный до мелочей, зачарованный на крепость и имеет свойство нагреваться, если его взять без разрешения владельца. <br>
<br>
Питомец – сова Хельга. <br>
<br>
На период 1979 года является совладельцем небольшого дома в Коукворте. Средств передвижения нет, предпочитает аппарацию.

<br><br><div class="t1h2">внешность</div><div class="t4">i am beautiful in every single way so don't you bring me down today</div><br><div class="t1">– прототип –</div><center>

Adam Driver

</div></div></div><div class="t1tab"><input type="radio" id="t1tab-2" name="t1tab-group-1"><label for="t1tab-2">биография</label><div class="t1content"><div class="t1stuff1"><div class="t1h2">биография</div><div class="t4">once i was twenty years old, i only see my goals, i don't believe in failure</div><br>

Моя мать часто говорила мне: "Северус, ты слишком серьёзен. Ты должен улыбаться почаще и тогда люди будут любить тебя". Она гладила меня по волосам, как назло, всегда быстро жирнеющим, и начинала накрывать на стол в нашем доме, что был точь-в-точь похожем на неё саму: построен вроде бы недавно, но выглядит так, будто пережил Вторую мировую войну, отгремевшую по большей части на континенте, куда я так хотел, но так и не смог сбежать. <br>
<br>
Еда была... Скверной: бобовый суп, горстка картофеля и биф из не очень свежего мяса. Я знаю, о чем говорю: вонь из холодильника стояла невыносимая, когда я лез в него с надеждой перехватить отцовские бутылки и вылить всё до того, как он приложится к алкоголю, в очередной раз теряя человеческий облик. Я всегда был слабее его, я всегда был худ и нескладен, отчего легко превращался в жалкую пародию на мальчика, залезая под стол и закрывая голову руками. Естественно, он доставал. Он садился за стол и начинал меня пинать ногами, пока не надоест. <br>
<br>
Ещё в пять лет я схлопотал несколько переломов ребер, кои мама залечивала и клятвенно обещала, что вот на этот раз мы уйдем от него. На тот момент это было уже второе обещание. Первое было, когда я в четыре года вернулся с улицы и увидел, как этот ублюдок-маггл бьет мою мать-ведьму, что практически разучилась серьёзно колдовать. Он тогда устыдился и трусливо сбежал, а я пытался успокоить потерпевшую, как мог. <br>
<br>
Увы, потерпевшая жила одними только воспоминаниями, где муж был подающим надежды рок-музыкантом, и постоянными лживыми обещаниями измениться, стать лучше, бросить пить и нюхать какую-то маггловскую дрянь. А я разрывался между разъедающей мозг жалостью к породившей меня женщине и рокочущей ненавистью к её зависимой больной любви. <br>
<br>
Жили мы, как вы понимаете, бедно. На мне всегда были обноски родителей, и потому ребята в Паучьем тупике, где мы жили, со мной водиться не хотели. До магии. После – и вовсе стали побаиваться, называть чокнутым и вовсю рассказывать об этом своим родителям. <br>
<br>
Так продолжалось довольно долго, пока я не заметил <i>Её</i>. Лили Розмари Эванс, вечно находившуюся под присмотром противной старшей сестры-маггловки, откровенно завидующей её дару. Я долго не решался к ней подойти, однако в последнее лето перед отправкой в Хогвартс, мне удалось преодолеть юношескую застенчивость и подружиться с ней. <br>
<br>
Мы могли подолгу разговаривать, бродить по окрестностям, наблюдать за моей матерью во время приготовления зелий, слушать пластинки у неё дома... Мне нравилось бывать у неё. Не знаю, что мне так нравилось у Эвансов - то ли положительное отношение её родителей ко мне, то ли сладко-приторная картинка нормальности, которой в моем доме и не пахло. <br>
<br>
Я смеялся над её сестрой. Петунья... убогая блондинка с лицом, как у лошади. Старшая Эванс вечно пыталась очернить меня в глазах Лили, однако не особо-то и преуспела. Да, мы пару раз поссорились, но в конце мы оказались на вокзале Кингс-Кросс, а эта дура вернулась в школу им. Святого Варфоломея в Паучьем тупике. <br>
<br>
Я был проводником Лили в мир волшебников. Я рассказал ей, что с ней всё в порядке и никакая она не уродка; я радовался вместе с ней, когда её дар был принят мистером и миссис Эванс; я пребывал в эйфории, когда мы вместе с моей матерью и её родителями пошли в Косой переулок. Я плохо спал в ночь с 31 августа на 1 сентября 1971 года, чувствуя, как меня удушает мысль: «А что, если мы попадем на разные факультеты? А что, если в школе я потеряю единственного друга?». Утром я был похож на инфери, что не укрылось от внимания мамы. Эйлин накормила меня, завязала галстук, дала с собой сверток со сконами и посоветовала не расстраиваться раньше времени. <br>
<br>
Я попытался внять её совету и даже немного успокоился, однако уже в поезде моя тревога вернулась. Нам с Лили сперва не посчастливилось попасть в купе к двум чистокровным богатеям. Один из них страстно желал попасть на Гриффиндор, где ранее учился его папаша. И если так посмотреть, то он был похож на тех ребят, которые меня избивали в Коукворте до того, как у меня проявились магические способности. Лощенный, самоуверенный козёл, который никогда не знал беды и потому мерил всех по себе. Дружок его был не лучше. Даже хуже, ведь он-то, как раз, говорил на моём языке – на языке боли, рождаемой глубокой личной травмы и требующей свежей крови. Когда я высказал своё мнение по поводу факультетов, именно дружок хлестнул колкой фразой, а я на миг замер пораженно. К несчастью, Лили решила вступиться за меня и сейчас, оглядываясь в прошлое, я понимаю, что это было её ошибкой, стоившей мне семи лет бесконечных унижений. <br>
<br>
Мы покинули купе, спокойно добрались до школы и построились по велению профессора МакГонагал, что ежегодно проводила церемонию распределения. Я сжал тоненькие пальчики Лили и ободряюще ей кивнул, когда её вызвали. А потом Шляпа отправила её в Гриффиндор, а меня спустя минут 30 – в Слизерин. Я, мечтавший с пяти лет попасть на факультет хитрых и амбициозных, теперь был подавлен и разбит, ведь в момент, когда Эванс распределили на факультет драной кошки, я под давлением импульса даже был готов пойти за ней. И плевать, что туда уже распределили тех двух уродов, оказавшихся наследниками семей Поттер и Блэк. Но нет, Судьбу не обманешь, не проведешь и не умаслишь, сколько бы не старался. <br>
<br>
На Слизерине меня долгое время предпочитали попросту не замечать. Но они же меня и не задирали, соблюдая молчаливую солидарность, прочно стоявшую на утверждении «какой-никакой, а наш». Где-то с полтора года я лишь наблюдал за ними, перенимал некоторые черты, старался хоть немного походить на них. Это очень не нравилось Лили, перед которой я был беспомощен и рядом с которым превращался в того, кем меня клеймили её однокурсники – Нюниусом. Это меня бесило. Я не хотел быть слабым. Я презирал свою реакцию на боль. И потому когда Мальсибер и Эйвери стали у меня не только списывать, но и звать с собой куда-либо, я шел, игнорируя предостережения и увещевания Эванс о том, что с ними не стоит водиться. <br>
<br>
Мальсибер и Эйвери были не самыми лучшими людьми, но именно они научили меня сражаться и подали идею подпольно варить зелья в туалете Плаксы Мирттл, чтобы потом их продавать. И именно через них я познакомился с нашим старостой, Люциусом Малфоем. Лили не одобряла ни моей дружбы, ни знакомства, и часто говорила, что они дружат со мной из одной лишь выгоды, но правда была в том, что выгода была взаимной: я предлагал им знания, юмор и зелья, они мне – защиту и шансы достичь чего-либо в жизни. Так была построена жизнь, таким было замкнутое общество волшебников, где связи решали всё. Хогвартс был первым плацдармом для налаживания выгодных отношений, что я пытался объяснить Эванс, за которую держался даже несмотря на увещевания со стороны новоприобретенных друзей. <br>
<br>
Я находился меж двух огней и с каждым годом ситуация становилась всё хуже. С одной стороны были Мальсибер и Эйвери, обеспечивающие мне социализацию, мыслящие со мной в одном ключе, так же само желающие отомстить магглам за годы унижений и жизни в подполье; с другой – моя подруга детства, что проявила человечность и заботу по отношению к замухрышке, жившему рядом с ткацкой фабрикой. И обе стороны мне были одинаково дороги, а потому с выбором я медлил очень долго. <br>
<br>
При этом Поттер с Блэком не упускали возможность унизить меня. Да, в какой-то момент я научился им отвечать и обрел тех, кто мог и помогал мне, однако чаще они нападали всей своей шайкой, когда я был один. Заводилами были Поттер и Блэк, их подпевалой и собирателем народа Петтигрю, а молчаливой крышей – тихоня Ремус Люпин. Последнего я, пожалуй, ненавидел даже больше, чем первых двух, ибо он очевидно не поддерживал друзей в стремлении затравить всех, кто был слабее их или хоть сколько-то отличался, но ни разу не вступился и не попытался урезонить дружков. С годами наша вражда с этим квартетом становилась всё напряженнее и опаснее. <br>
<br>
Однажды на 5 курсе, когда мы отдыхали после занятий в гостиной Слизерина, Эйвери рассказал, что возвращаясь со свидания, он видел, как Поттер, Блэк и Петтигрю укрылись чем-то и выскользнули в тайный проход. Мальсибер поделился слухами о том, что эти вылазки имеют четкую периодичность. Я же решил проверить всё и выяснил, что пропадают они каждое Полнолуние. Каждое Полнолуние, до и после которого Люпин ходит с такой рожей, будто бы его об умывальник лицом роняли всё утро. Сложить 2+2 было очень просто, но нужны были доказательства. Доказательства, которые могли бы стать ключом к избавлению от злосчастного квартета и, как следствие, от постоянной необходимости оглядываться. Но всё обернулось кошмаром. Однажды, сцепившись с Блэком, я получил подначку, мол если подозреваешь – сходи сам проверь. И я пошел. И едва не был разорван оборотнем, от которого меня спас… Джеймс Поттер. Я знал и понимал, что спас он меня не потому, что хотел, а потому, что это было выгодно для него, ибо если я обязан ему жизнью – то и молчанием тоже. <br>
<br>
К сожалению, да. К сожалению, я не смог довести дело до конца. Да, издевательства на некоторое время прекратились, но вылезла иная проблема: Лили начала понемногу оправдывать Поттера и Ко. И всегда обращать моё внимание на далеко не безобидные развлечения Мальсибера и Эйвери, при этом полностью игнорируя тот факт, что, по сути, они вели себя ровно так же, как и гриффиндорская компания. Ссоры участились. В марте 1975 года мы даже не разговаривали, предпочитая только зыркать на друг друга, мол кто первый пойдет извиняться. Извиняться пошел я, так как именно я больше всего дорожил нашими отношениями и сходил с ума от её улыбки. <br>
<br>
Но мир был шатким, недолгим и базировался в основном на том, что нам было не до выяснений, так как экзамены были на носу и мы ужасно уставали от подготовки. На СОВ я чаще всего быстро писал работы, сдавал их и шел готовиться к следующему, одновременно дожидаясь друзей у озера, куда те обычно приходили уставшими, злобными и со слегка подтаявшими сладостями. Так было в первые пять заходов, так стало и в шестой, когда я сдал работу по трансфигурации и пошел на Черное озеро, стараясь игнорировать вышедших Поттера и Ко. Зря, очень зря. Ведь им стало скучно и как следствие – мне стало больно. Они напали втроем, как всегда. Лили поспешила мне на помощь, очень зря. Вся боль, унижение и противоречия хлынули из меня, заставив прилюдно оскорбить Эванс. Та тоже показала своё нутро, повторив за ублюдским квартетом моё обидное прозвище. Все оказались в смятении и проигрыше. <br>
<br>
Друзья сочувствовали мне. Говорили, что произошедшее – лучшее доказательство того, что с магглами не стоит водиться и что пора бы отказаться от односторонней, вечно вредящей мне дружбы с Эванс. Но даже тогда я пытался держаться за мысль, что всё наладиться. Даже, несмотря на обиду, я пошел поздно вечером к портрету Полной Дамы и попросил Мэри МакДональд позвать Лили. Лили, которая решила, что это конец, и объявила, что прощать меня не собирается. И тогда, одиноко стоя перед портретом, я вдруг понял: лошадь сдохла – слезь. <br>
<br>
Но понимание не равно принятие. Летом перед шестым курсом я подрабатывал у Малпеппера, пару раз гостил у друзей, знакомился с новыми людьми, получил сборник с мыслями некоего Наследника Слизерина, которые мне весьма импонировали. Даже папаша меня не столь сильно напрягал. Он даже побаиваться меня стал, хотя это никак не отменяло словесных оскорблений и тотального обесценивания. Я гордился собой; я был счастлив, когда Малпеппер сказал, что возьмет меня на полноценную работу, когда я окончу Хогвартс. На первую зарплату купил себе небольшой котелок, на вторую – прехорошенькое платье для матери, на третью – книгу, о которой мечтала Лили… В августе я сдался под натиском мыслей о ней, что отравляли моё существование, и пришел к ней однажды вечером. Она приняла мой подарок. Сказала, что ей тоже нелегко. И тогда я признался в своих чувствах, попросил прощения в сотый раз и даже в какой-то момент был уверен, что она ответит взаимностью, но. Она не ответила. Для Лили я был всего лишь другом, которого она хотела оставить в прошлом, так как наши разногласия сделали нас чужими людьми. Моё сердце было разбито. <br>
<br>
Тогда я привычно вытеснил чувства и переключил своё внимание на учебу, подпольное приготовление зелий и разговоры о Наследнике Слизерина с друзьями, страстно желавшими стать его последователями и намекавшими, что могут и мне устроить знакомство с ним. Я сомневался. Во мне всё ещё плескалась бездна противоречий, где одна часть меня говорила, что стоит приложить руку к избавлению мира от маггловского мусора, другая – что истребление не выход и что без поступлений новой крови наш волшебный народ падёт. <br>
<br>
Но шли дни, и ряды моих сомнений заметно редели.<br>
<br>
Курса до седьмого я всё ещё подсознательно лелеял надежду на то, что Лили одумается, вернется ко мне, полюбит и вернет на путь созидания и света, но затем она стала встречаться с моим злейшим врагом – Джеймсом Поттером. Этого я ей не простил. После этого я пришел к Мальсиберу и Эйвери со словами: «Вы были правы во всем. До последней буквы». И тогда, на зимних каникулах, через них и Люциуса Малфоя я смог познакомиться с Ним. Темным, мать его, лордом. В тот день он стал для меня олицетворением справедливости, заслуженного возмездия, кое должны были получить мои обидчики. В тот день я для себя решил, что прощение – это блажь для слабаков, а я слабаком больше быть не намерен. Не с моим потенциалом, не с моими намерениями. Наше общество гнило под влиянием таких людей, как Дамблдор, а потому возможно стоило избавить его от них и раскрыть тайны магической евгеники, что могла бы позволить вырастить поколение тех, кто вернет волшебникам былое величие. <br>
<br>
Я принял Метку спустя несколько месяцев после успешного выпуска из Хогвартса. Как ни странно, мне не пришлось убивать кого-либо, но я стал для Темного лорда персональным зельеваром и тем, кто приносил ему слухи, сплетни и наблюдения, могущие чем-либо помочь. <br>
<br>
Жизнь наполнилась новыми знакомствами, новыми целями и круговоротом дел, после которых я возвращался в Паучий тупик уставшим настолько, что меня хватало лишь на душ, вяло поковыряться в тарелке и рухнуть лицом в подушку. Когда мать однажды разбудила меня и со слезами на глазах сообщила, что мой дражайший папенька помер от передозировки наркотиками, я даже бровью не повел. Во мне не было ни горя, ни сожалений, ни даже радости от того, что одной проблемой в жизни стало меньше. Я помог с похоронами и вернулся к делам. <br>
<br>
Иногда я видел <i>Её</i>. Она вышла замуж за Поттера, присоединилась к его вшивой шайке и стала аномально похожей на них же. Я был разочарован, но бессилен что-либо сделать. Люди, сыгравшие важную роль в моем развитии, постепенно исчезали из жизни, и оставалось лишь идти в новую эру, в которой уже существовали те, с кем иногда даже не нужно было слов, чтобы понять друг друга.

<br><br><div class="t1h2">личность</div><div class="t4">we are all a bunch of liars. tell me, baby, who do you wanna be?</div><br><div class="t1">– способности –</div>

- зельевар, хорошо разбирающийся в теории и практике, а также постоянно обучающийся;<br>
- хорош в чарах и ЗоТИ, способен создавать новые заклинания;<br>
- сдал экзамен на аппарацию, предпочитает этот вид перемещения всем остальным;<br>
- умеет оказывать первую медицинскую помощь;<br>
- обладает отличной памятью и умеет быстро разобраться в логике чего бы то ни было;<br>
- тайно обучается искусству легилименции и окклюменции, наблюдателен, интересуется психологией и учится манипулировать людьми;<br>
- неплохо, как для волшебника, разбирается в маггловских штучках, хоть и не любит их.

<br><br><div class="t1">– политические взгляды –</div>

Лоялен Темному лорду, считает, что он несет правду и справедливость, а также, что магглам не место в волшебном мире, так как они – коварны, бесполезны и в перспективе могут принести в волшебный мир нечто такое же разрушающее, как и атомная бомба.

</div></div></div>

</div></div></div></div><div class="t1end1"><div class="t1end2">«Я НЕ ВЕРНУСЬ», – ТАК ГОВОРИЛ КОГДА-ТО И ТУМАН</div></div></div>[/html]